Вы спросите, почему мы решили написать про «Властелина колец» на нашем сайте, посвящённом «Гарри Поттеру». Ну, во-первых, ни для кого не секрет, что эти два величайших произведения (и книги, и их экранизации) постоянно сравниваются широкой общественностью и вообще идут как-то параллельно друг другу в массовом сознании.

Во-вторых, когда вышел «Гарри Поттер и Орден Феникса» на русском, у нас с Джеймсом так и зачесались ручки, лапы и копыта что-нибудь этакое написать. А потом мы обнаружили, что про «Гарри Поттера и Орден Феникса» мы уже давным-давно написали. И стало нам, невинно убиенным несчастным, обидно.

В-третьих, мы уже устали ждать «Узника Азкабана» – пересмотрели все трейлеры к нему, все самые гаденькие картиночки из него, перечитали про него все новости, а нам его всё не дают и не дают, и ещё долго давать не будут, хотя уже вроде как сняли. Так что, в ожидании сего великого произведения и за неимением его, мы успели уже три раза посмотреть «Возвращение короля» на большом экране, а также бесчисленное количество раз режиссёрскую версию «Двух башен» на не очень большом, и у нас возник ряд мыслей (коротких и длинных, умных и глупых) по их поводу.

Ну и в-четвёртых, недавно стало известно, что «Возвращение короля» по сборам обскакало «Гарри Поттера».

Такие дела. Так что не обессудьте – сегодня поговорим про Питера Джексона и про заключительную часть его гениальной трилогии.

О всенародном ругании Пита

Пита Джексона нынче модно ругать. Кто не пнёт его, проходя мимо – тот вроде как и не со всеми. Ну неприлично же, в самом деле – денег заработал кучу, народ в кинотеатры валом валит, и глобус-то ему золочённый дали, и Бафту за Лучший фильм в двойном количестве – и официальную, и всенародную, плюс гильдия кинорежиссёров в обиде не оставила, а уж если Оскара дадут, то тут вообще стыда не оберёшься (хотя, с моей точки зрения, Оскар Питу не нужен – Пит для Оскара слишком хорош, учитывая, что в последнее время Оскаров в номинации Лучший фильм уважаемые академики дают чему угодно, кроме хороших фильмов). Попса, дескать, массовое искусство и всё такое. Аналогия с «Гарри Поттером», кстати, абсолютная. Популярно – значит, однозначно плохо. Один из известных отечественных кинокритиков, очень хотевший поругать Джексона, но не нашедший, к чему придраться, объявил, что главный недостаток «Возвращения короля» в том, что там не к чему придраться.

Придраться, конечно, всегда есть к чему, особенно если специально искать плохое. Но мне кажется, что общий эффект от фильма, та огромная работа, которую проделал Джексон и его команда, та любовь, с которой он подошёл к книге, затмевают все мелкие недостатки (которые в фильме, конечно же, есть – а где их нет?). Питер Джексон определённо очень талантливый и умный режиссёр, и с этим трудно поспорить.

Во-первых, Питеру Джексону удалось создать эффект, который может быть создан средствами именно кинематографии и труднодостижим в книге. Читая книгу, мы знаем, какие события происходят в одно и то же время с другими событиями, но их описание всё равно остаётся для нас разорванным во времени. Мы знаем, что что-то происходит параллельно – в один и тот же день, в один и тот же час и даже в одни и те же секунды, но не можем одновременно охватить всё это взглядом.

Фильм даёт нам такую возможность. Вот Фродо видит, как мордорские легионы покидают крепость, выступая на войну, и в то же мгновенье столб инфернального света, извергаемого в честь этого события, приводит в ужас стражников цитадели в Минас-Тирите, а Гэндальф с Пином, глядящие на восток, говорят о главе назгулов, который в этот же самый миг кружит над головами Фродо и Сэма. Вот – битва за Минас-Тирит, а вот – в ту же минуту – то, что происходит в это время в Мордоре. (Очень удачным был и приём, применённый во второй части – когда Арагорн восстанавливал по следам на траве события той ночи, когда Пину и Мерри удалось сбежать от орков).

Причём Джексон не просто чередует эпизоды – он, как в музыкальном произведении, идёт к кульминации, постепенно увеличивая темп, накаляя атмосферу и создавая потрясающую динамику. Если поначалу на каждую из отдельных тем-линий отводится сравнительно много непрерывного экранного времени, и мы видим события крупными блоками, то затем «скачки» от одной линии к другой становятся всё более и более частыми, темы быстро сменяют друг друга, пока наконец – после пика – вновь не сливаются в одну мирную, спокойную и немного грустную мелодию «коды»-финала.

Именно из-за этого гораздо острее становится восприятие эпизодов последней битвы. Здесь, когда события у горы Ородруин молниеносно сменяются кадрами боя у Чёрных Ворот, гораздо более отчётливо становится видно, почему так важна каждая секунда, почему так необходимо людям продолжать отчаянно сопротивляться легионам врага, без надежды на победу, отвлекая на себя взгляд Ока, уводя его от Фродо. И, в свою очередь – почему так важно было бросить кольцо в Ородруин как можно скорее, почему каждая малейшая задержка грозила воинам у Чёрных Ворот гибелью.

Приведем здесь лишь несколько эпизодов, которые, с моей точки зрения, навсегда оставят Питера Джексона в истории кинематографа. Первый, разумеется, цепь сигнальных огней – свет надежды, бегущий по горным вершинам сквозь тучи и ночную тьму от Гондора к Рохану (очень красивая идея, очень красивые горы, захватывающая дух операторская работа, пафосный воодушевляющий саундтрэк отнюдь не кажется лишним. Мне очень понравилась идея смены времени суток, показывающая нам, как свет сигнальных огней преодолевает огромное расстояние и время).

Второй – жители Минас-Тирита, бросающие цветы под копыта коней всадников из отряда Фарамира, идущих навстречу смерти на свой последний бой, безмолвные рыдания, тяжёлая тишина. Вообще, Джексону очень хорошо удаётся несколькими крупными планами простых людей, «людей из толпы», передать нужное настроение. Но эта сцена, пожалуй, одна из наиболее душераздирающих во всём фильме.

Третий эпизод – Денетор, обедающий в тронном зале, в то время, как его сын и другие воины Гондора идут навстречу гибели – постоянная смена параллельно происходящих событий, утрированно отвратительное поглощение пищи (выглядит, пожалуй, отвратительнее даже чем все эпизоды с Горлумом вместе взятые. Кстати, пища-жертва наводит на ассоциацию с архетипом Сатурна, пожирающего своих детей – Денетор ест в то время, когда умирает его сын, он как бы символически пожирает своего сына), красный сок, как кровь, стекающий по подбородку наместника, ужасно тонкая линия всадников, движущаяся к Осгилиату, кажущаяся нелепой перед его мощью, обречённая на смерть, орки, натягивающие тетивы своих луков, и безнадёжная песня Пина (написанная, кстати, самим Билли Бойдом – актёром, сыгравшим Пина). Не знаю, возможно ли лучше передать и отчаянную решимость Фарамира, и бездушность и жестокость Денетора, бессмысленность его приказанья, и общую атмосферу обречённости. Всё от игры актёров до работы оператора и монтажёра в этой сцене просто идеально.

О битвах

Приходится часто слышать (причём не только от людей, не читавших книгу и не смотревших фильм), что «Властелин колец» – это этакая постоянная драка-война-стрелялка, где все только и делают, что друг друга бьют, колотят, убивают и т.д. Фильм часто обвиняют в чрезмерном обилии однообразных и затянутых батальных сцен.

Могу сказать лишь за себя – будучи вообще-то не большим любителем описания батальных сцен в книгах (всегда предпочитал читать про мир в «Войне и мире», с трудом продираясь через славные подвиги Тушина и его батареи), а также кинобоевиков, я всегда получал огромное удовольствие от описания битв во «Властелине колец», а их экранные воплощения даже по третьему разу смотрел на одном дыхании. Джексон потрясающе прочувствовал первоисточник и смог сделать каждую битву уникальной, особенной, сумев абсолютно по-разному передать «настроение», «дух» каждой из них.

Сравните три главные битвы, показанные в фильме.

Битва в Хельмовой Пади – это защита родного края, воплощённого в виде очень материального образа – в виде стены крепости. Здесь нет огромного пространства, здесь наоборот, все зажаты в угол, и всё сосредоточено именно вокруг одной стены (символичной стены), и битва проходит именно по принципу «стенка на стенку». Это «родовое» сражение, защита своего «родового» гнезда.

Битва за Минас-Тирит – это однозначно эпическая битва. В ней пространственные горизонты раздвигаются. Переходом к формату эпоса здесь служит цепь сигнальных огней, протянувшаяся от Гондора к Рохану, обозначающая собой огромное пространство. Битва за Минас-Тирит это уже защита не просто своего личного места, а защита абстрактной идеи, эпическая борьба абсолютного зла и абсолютного добра. Эпическое пространство – это всегда пространство мира и противостоящего ему «не-мира». На стороне добра – люди (ну, во всяком случае – антропоморфные существа), на стороне зла – разнообразные хтонические твари: мумаки, «птички» назгулов, тролли, орки (скорее, зооморфные, чем антропоморфные, безобразные и без-образные) и прочая нечисть. Безнадёжный вариант этого противостояния – тонкая цепочка всадников Фарамира, несущаяся на захваченный орками Осгилиат. Другой вариант – огромная масса конницы Рохана, появляющаяся вместе с лучами солнца и сминающая тёмную массу орков.

Это битва между Жизнью и Смертью (причём парадоксальным образом призыв «На смерть!» и взывание к Смерти является здесь утверждением Жизни, и Жизнь и Смерть сливаются в одно), в которой происходит утверждение коллективной судьбы. Этому найден очень удачный пластический образ – прикосновение меча Теодена к копьям всадников, символизирующее круговую поруку всех воинов, единство их судьбы, круг Судьбы.

Совсем по-другому выглядит битва у Чёрных Ворот – битва без надежды, последний бой обречённых людей – людей, отчётливо осознающих, что они обречены.

Здесь чётко прослеживается уже не эпическая, а христианская традиция. Битва у Чёрных Ворот – это духовная битва, которую невозможно выиграть в материальном мире, поэтому на неё и идёт минимум людей. Она проходит сразу в двух взаимосвязанных плоскостях – в душах треугольника «Фродо-Сэм-Горлум», и одновременно с этим непосредственно у Ворот. Причём христианская идея здесь также разделяется на две части – с одной стороны, несение (на гору, кстати) своего «креста» Фродо, а также и Сэмом, их жертва, с другой стороны – безнадёжный поход, как сознательное жертвоприношение со стороны Арагорна, Гэндальфа, Леголаса, Гимли и других.

И опять-таки, как всё это сознательно или бессознательно уловил Джексон! Остановившиеся взгляды воинов, страх в глазах мудрого Гэндальфа, отчаяние на обычно безмятежном лице Леголаса. Абсолютно застывший взгляд Арагорна – если в битве за Минас-Тирит было видно, что он получает определённое удовольствие от своей доблести, от пыла сражения, от бесшабашного прорубания через толпы орков, то здесь всего этого уже нет.

А картина падения Зла, когда даже земля рушится под ногами сторонников тёмных сил, останавливаясь перед силами Добра – это вновь переход к эпосу. Победа Добра здесь абсолютна и воплощена материально (взрыв вулкана, падение башни, обрушение земли и т.д.).

Плюс ещё следует заметить, что очень большое внимание в сценах сражений уделено человеческому фактору – тому, как предводители воодушевляют своих воинов на бой. Здесь можно вспомнить и речь Арагорна в Хельмовой Пади (и параллельную ей чуть более краткую речь предводителя орков), и роль Гэндальфа в поднятии духа воинов Гондора, и потрясающую по своему эффекту речь Теодена – крики «На смерть!», меч короля, касающийся копий всадников, и, конечно же, последнюю речь Арагорна перед Чёрными Воротами.

Об актёрах

Что касается актёрских работ, то Джексон так мастерски подобрал типажи, а актёры, все без исключения, так убедительно и естественно сыграли, что никто из них не вызывает ни малейшего сомнения. Ни на секунду не возникает ощущения, что кто-то находится не на своём месте или, что в Средиземье случайно зашёл актёр, а не, скажем, эльф, хоббит или доблестный воин. Гильдия киноактёров совершенно заслуженно дала коллективу «Властелина колец» свою главную награду. В этом фильме невозможно кого-либо выделить отдельно, потому как именно все в целом, весь актёрский коллектив, сыграл просто отлично (вот только, пожалуй, Галадриэли до сих пор не удалось меня убедить… ).

При дубляже, конечно, многое из актёрской игры теряется (всё же, примерно половина актёрской игры актёров «британской» школы заключается именно в игре голосом, в тонких интонациях, тембрах и т.д.). Но даже и с дубляжом видно, насколько хорошо все актёры чувствуют своих персонажей, насколько тонко они передают все малейшие детали, черты характера и прочее. Энди Серкис – и в виде Смеагорла в самом начале фильма, и в виде Горлума, просто вне всякой критики. Перевоплощение Элайджи Вуда в сцене на Ородруине и его неожиданная финальная улыбка умиротворения, когда он ступает на борт корабля. Шон Остин (Сэм) – кто не заплачет, когда в ожидании смерти на камне среди кипящей лавы он вспоминает Хоббитанию и Розочку? Джон Ноубл (Денетор), чей облик полностью соответствует его фамилии, замечательно играет сначала (во второй «режиссёрке») гордого и счастливого отца, затем – отца, убитого горем, владыку, отдающего жестокие приказы, владыку, обезумевшего от того, что род его прервался, и наконец – последний взгляд перед смертью на сына, которого он считал мёртвым, открывающего глаза. Душераздирающий, почти нечеловеческий, надрывный плач Миранды Отто (Эовин) на похоронах Теодреда. Ян Маккелен (Гэндальф), Дэвид Уэнхам (Фарамир), Билли Бойд (Пин) и Доминик Монаган (Мерри), Хьюго Уивинг (Элронд) и другие – все играют просто на высшем уровне.

Вигго Мортенсен (Арагорн) замечательно справился с труднейшей задачей для актёра – не просто с положительным персонажем, а я бы сказал, с персонажем эпически положительным. Чего стоит одна только, например, сцена коронации. Вот Арагорн принимает корону – бремя власти и ответственности, и мы слышим его тяжёлый вздох (вздох, обращённый к самому себе, перед тем как он поворачивается к своим подданным) – он кажется человеком слегка уставшим. Уже в следующий же миг – полное перевоплощение Бродяжника в Короля, взгляд, полный подлинного величия, слегка настороженные, но преисполненные достоинства и уважения кивки-поклоны в сторону владык других земель. Затем ещё одна грань – братское объятье с Леголасом, лицо короля слегка смягчается, когда он встречает взгляд старого друга, через него вновь на какой-то миг просвечивает Бродяжник. Затем стремительная смена эмоций – настороженность, удивление, надежда, радость, счастье – и вот он вновь становится не королем, а человеком, когда видит Арвен. А улыбка Элронда, когда он смотрит на Арвен с Арагорном, в которой сочетается двойственность его чувств – и радость за счастье дочери, и мысль о грядущем расставании навеки? Это вам не сотню агентов Смитов играть…

О декорациях и спецэффектах

Восхищение и уважение вызывает то, с какой тщательностью, с каким вниманием подошёл Джексон к воплощению на экране мира Средиземья. Разве что вот только Эдорас оставляет желать лучшего (где золотые крыши?), но всё остальное сделано очень качественно, просто не придраться.

Приятно видеть, что в своей работе съёмочная группа использовала иллюстрации, во-первых, самого Профессора, а во-вторых – одного из лучших иллюстраторов произведений Толкиена, Алана Ли. Облик Минас-Тирита соответствует и тем и другим иллюстрациям, Ортханк, Мория, Осгилиат, Минас-Моргул сошли с иллюстраций Ли. А вот цитадель Минас-Тирита с её зелёной лужайкой и белым мрамором – явно дань художников архитектурному ансамблю города Пизы, равно как и тронный зал королей Гондора, чьи своды и цветовое решение напоминают нам о пизанском соборе. Можно лишь выразить своё полное уважение Джексону за такое глубокое знание и использование культурных доминант. Каждый кадр во "Властелине колец" - это отдельная картина, произведение искусства.

Потрясающе натуральная Шелоб заставила весь кинотеатр подпрыгнуть, а нас с Джеймсом с горечью вспомнить про абсолютно плюшевых пауков в «Гарри Потере и Тайной Комнате»…

Об изменениях в сюжете

Пожалуй, лишь два момента в «Возвращении короля», без которых вполне можно было бы обойтись, вызывают у меня претензии к Питу в рамках сценария. Это, во-первых, освобождение Минас-Тирита при помощи «мертвяков». Всё-таки, мне кажется, имело значение то, что столица Гондора была отбита у врага именно людьми – живыми людьми. Ведь в оригинале мёртвые лишь помогли Арагорну и его отряду захватить пиратские корабли, после чего были отпущены. Они и не смогли бы дойти до Минас-Тирита, так как были, как и все духи и магические существа, согласно мифологическим и сказочным законам, привязаны к определённому месту, ареалу. Но дело даже не в этом, а просто в том, что столица «живых», главная крепость людей должна была быть освобождена именно живыми. Второе – каратэ Гэндальфа по отношению к Денетору. Можно было бы и без драк двух старцев обойтись. Но очевидно, Гэндальф решил таким образом отыграться за избиение себя Саруманом в первой части.

В остальном, мне кажется, что отклонения сценария от книги находятся «в пределах нормального, гауссова распределения». Больше всего откровенной «лажи», на мой взгляд, всё же осталось в первом фильме – там и боевая Арвен в роли Глорфиндейла, и вышеупомянутая драка почтенных магов на палках, абсолютно излишняя, и ещё ряд нелепых моментов.

Конечно, очень жаль, что в фильм не вошли сцены в Палатах Врачевания, но судя по просветлённым лицам некоего гондорского витязя и некой роханской девы в финале, их историю мы имеем все шансы увидеть в режиссёрской версии фильма. Вообще, после просмотра уже двух «режиссёрок», я прихожу к выводу, что обсуждать нелепости в сценарии до выхода полной версии бессмысленно, так как по большей части все нелепости связаны с необходимостью безжалостно резать избыточно отснятый материал (всего буквально две лишних секунды сделали эпизод «Арагорн и лошадь» в «Двух башнях» не таким фарсовым, каким он получился в экранной версии), а в нерезаном виде всё выглядит куда как более логично.

А вот что касается сцены разорения Хоббитании, то, опять-таки, жаль, конечно, что мы не увидели завершения истории Сарумана, но мне всё же кажется, что в фильме этот эпизод не так уж необходим. Наоборот, он даже выглядел бы лишним и несколько чужеродным после эпической сцены коронации в Минас-Тирите. Но на то Питер Джексон и гениальный режиссёр, что он смог даже не используя внешнего вмешательства Сарумана, показать – нет, не физическое, не материальное осквернение Хоббитании, а её (ничем не выраженное внешне) изменение в глазах вернувшихся из странствий хоббитов. И это, в каком-то смысле, тоже очень интересный поворот. Удивительно, как те же самые зелёные холмы, казавшиеся в первом фильме (и особенно в режиссёрской версии) просто раем на земле, становятся такими чужими и обыденными. Посетители кабака, пьющие пиво, весело болтающие, обсуждающие огромную тыкву, немного презрительно поглядывающие на Фродо и его компанию и ровным счётом ничего не знающие о том, что где-то далеко тысячи людей отдали жизни и за их в том числе спокойствие и мир – бесконечно далеки от четырёх героев, участвовавших во всех этих событиях. Жертва Фродо, вернувшегося домой и в то же время не имеющего возможности вернуться в свой мир, потерявшего его навсегда, кажется, таким образом, ещё более трагичной, а падение Хоббитании – не зримое, а психологическое – не становится менее грустным.

Очевидно, что любая экранизация предполагает определённую долю авторской трактовки, без этого нельзя. Что делает в этом плане Джексон? Его авторская трактовка, с моей точки зрения, заключается в том, что он вносит в образы персонажей бОльшую драматизацию, в эпические образы – психологию, бОльшую человечность что ли. Он вносит в образ Арагорна сомнения по поводу его предназначения. Он заставляет колебаться под напором отца и Арвен. Да, этого не было у Профессора – Арагорн был готов к тому, чтобы стать королём, Арвен, избрав свою судьбу, уже не меняла своего решения. В книге, по крайней мере, нет их размышлений на эти темы. Но мне кажется, что в праве режиссёра было предлагать своё виденье этих размышлений. Джексон усиливает и сомнения Фродо, делая более напряжённым и явным конфликт между ним и Сэмом. Сценой похорон Теодреда он делает более человеческим и образ Теодена (в книге он в очень большой степени ведёт себя именно как эпический персонаж – и он несётся в бой, на смерть, просто потому, что так должно конунгу, а в фильме больший акцент сделан на его личной драме). Душевные метания Элронда, конечно, сперва несколько удивляют (особенно тот факт, что он так поздно решает выдать Арагорну его меч). Но Пит явно очень подробно изучил не только сам священный текст, но и все приложения к нему, а из приложений ясно видно, что хоть ты тресни, а вот не любил Элронд Арагорна, особенно после того, как им заинтересовалась его дочь. И его отношение к будущему зятю всегда было очень и очень двойственным. Собственно, Джексон предлагает нам свою интерпретацию размышлений Элронда на эту тему – и эта интерпретация весьма интересна.

Интересен и режиссёрский взгляд на взаимоотношения в семье гондорского наместника – сцены в режиссёрской версии второго фильма очень многое объясняют в кажущемся поначалу диким поведении Фарамира. Всего несколькими взглядами Шон Бин, Дэвид Уэнхам и Джон Ноубл раскрывают конфликт между своими персонажами, делают очевидным и огромную симпатию между братьями, и преданность младшего старшему, и нелюбовь старшего к отцу и многое другое. Фарамир, потащивший Фродо в Минас-Тирит, не хочет Кольцо, которое он не взял бы, даже если бы оно валялось на дороге, а хочет лишь любви отца, которой он лишён. У Профессора он думает об этом лишь миг, Джексон же растягивает этот миг, усиливает сомнения Фарамира.

Джексон эпическое долженствование (Арагорн должен стать королём, Арвен должна дождаться его и выйти за него замуж, конунг должен погибнуть в битве, Фарамир должен отпустить Фродо), заменяет свободным, личным выбором. Это взгляд на эпос с точки зрения современного контекста. Это его трактовка, в целом не нарушающая общего замысла, и на мой взгляд, она вполне имеет право на существование.

А ещё мне нравится то, что Пит Джексон, истинный хоббит и хороший семьянин (что делает его похожим на Профессора), завершил фильм не туманными далями, поглощающими эльфийскую ладью, стремящуюся к далёкому и сказочному раю-Валинору, а, как и Профессор – прочной и надёжной дверью хоббитского дома, захлопнувшейся за Сэмом и его семейством. Что в очередной раз доказывает, что он всё же очень верно схватил и понял дух великого произведения Дж.Р.Р. Толкиена.

Так что, завершая этот длинный опус, ещё раз скажу, что с моей точки зрения, гениальность этого фильма делает все его недостатки совершенно несущественными. Конечно, ругать можно всё, иронизировать можно надо всем и применять постмодернистское сомнение можно ко всему. Но и искренне плакать, как сказал Гэндальф, не всегда бывает плохо.

Искренне Ваш,
Сириус Блэк,
(при огромной поддержке родных и близких).