"Гарри Поттер и Принц-Полукровка" - впечатления Мы верим?... Авторы: Сириус Блэк (Мягколап), Ремус Люпин (Луни) и Джеймс Поттер (Сохатый)

Ещё раз предупреждаем тех, кто ещё не прочёл книгу "Гарри Поттер и Принц-Полукровка" и не желает знать, о чём там, и портить себе удовольствие:
данный опус рассчитан на уже ознакомившихся с вышеупомянутым литературным произведением и содержит кучу спойлеров. Кто не спрятался, я не виноват.

В целом можно отметить, что «Принц» написан куда как более ровно, чем «Орден». Он вышел менее увесистым, что пошло ему только на пользу – читается цельно, на куски не разваливается. Новая книга при этом не утеряла ни живости языка, ни интересных поворотов сюжета, ни глубоких мыслей. По-прежнему радует живой английский юмор Джоан Роулинг – Гарри взрослеет, и его остроумие явно развивается в лучшую сторону (хотя Снейп бы, наверное, с этим не согласился).

Правда, надо отметить, закрутить интригу вокруг названия, как это обычно делает Роулинг, писательнице не удалось. По-моему, любой уважающий себя любитель «Гарри Поттера» еще с первого появления загадочного учебника должен заподозрить, кто это у нас может давать такие ценные советы по зельеварению, а также всяческим нестандартным проклятиям. Да и планомерное выведение из строя команды Гриффиндора по квиддичу тоже как-то вопросов не вызывает. Неужели у кого-то были сомнения в том, кто за этим стоит? Конечно, трудно признаваться себе в том, что Поттер мог хоть в чем-то быть прав, но видимо, пятая книга его хоть немного чему-то научила. Он перестал быть истериком, зато стал параноиком (а как гласит народная мудрость: «лучше быть живым параноиком, чем мёртвым не параноиком») – впрочем, этого мы давно ожидали, даже удивительно, что это только сейчас с ним приключилось. Так вот, шестая книга преподносит значительно меньше сюрпризов, чем предыдущие. Подробно расписанное детство Томми Риддла, пожалуй, даже излишне – обо всем этом мы уже приблизительно догадывались, можно было бы обойтись более кратким изложением, а вместо этого рассказать нам побольше о юности «поколения мародеров» - так Роулинг могла бы уничтожить определенное количество фанфикерских теорий на эту тему, что было бы крайне приятно. К слову, Роулинг не выполнила многих своих обещаний – так и не рассказала нам по поводу семей хогвартских учителей (а то до сих пор остается ощущение, что все они поголовно неудачники в личной жизни), не раскрыла никаких двойных и третьих планов в характерах семейства Дурсли, да и много чего еще. Самое интересное Роулинг приберегла напоследок, расколов сообщество фанатов Гарри Поттера на две клики – одну апологетов «Мы верим!», а другую – безжалостных обвинителей «Как он мог?». Вот ответа на поставленный ею в конце книги вопрос и будут ждать фанаты в седьмой книге, а вовсе не описания свадьбы Билла с Флер.

А теперь немного разглагольствований по поводу – как критических, так и хвалебных.

«Слишком много любви», или «Тема …. раскрыта»

Сначала попридираемся. Первое, что в книге просто-таки бросается в глаза и, надо признаться, несколько утомляет – это бурная личная жизнь главных (и неглавных, а также третьестепенных, левых, седьмая-вода-на-киселе и т.д. и т.п.) героев. Как поётся в песне великого: «Открой всё настежь – слишком много любви». Конечно, это можно было бы объяснить бушующими гормонами растущих юных организмов, если бы немалая часть с головой ушедших в личную жизнь организмов давным-давно уже не являлась ни растущими, ни юными, а в лучшем случае – переживающими вторую (третью, четвёртую и так далее) молодость.

Видимо, герои книги в очередной раз переусердствовали в своём рвении исполнять великие заветы Дамбладора. В пятом томе они всячески старались самих себя перемудрить в память о безвременно погибшем мальчике Седрике Диггори (ибо было сказано, что нормальные герои лёгких путей не ищут), в шестом же решили вспомнить о том, что силой, сильнее смерти, природы и всего-такого-прочего, является любовь – и занялись, если можно так выразиться, любовью со всем присущим им старанием.

Рон-Лавандер, Рон-Ромильда, Ромильда-и-все-девочки-Хогвартса-Гарри, Джинни-Дин, Гермиона-этот-как-его?-образина, Гарри-Джинни, Рон-Гермиона, Билл-Флёр, Тонкс-Люпин, Хагрид-Мадам Максим, Филч-библиотекарша (вот это нас подкосило окончательно!)… Для полноты картины не хватает только страстного и разрушительного для обеих сторон романа между гигантским спрутом и жабой Тревором (брррр, авторов статьи передёрнуло от отвращения к своей собственной извращённой фантазии!). Будто бы это, в самом деле, не серьёзная книга, а подростковая игра в «Дочки-матери» под общим девизом «а давайте всех переженим»…

При этом, если линия «Билл-Флёр», несмотря на свою лаконичность, неожиданно оказалась чрезвычайно хорошо прописанной (тут вам и трогательные проявления заботы во время ухаживания, и откровенно дурацкое поведение младшего поколения, судя по всему яростно завидующего влюблённым, и конфликт двух женщин - тяжёлое налаживание отношений с будущей свекровью, и замечательный «саспенс» в финале, когда читателю должно несколько мучительных секунд казаться, что Флёр – девушка коварная, легкомысленная и Билла недостойная, а затем финал-катарсис, когда мы, наконец, узнаём всё и о силе её любви, и о силе её характера), то некоторые другие линии производят впечатление сильно притянутых за длинные уши и другие части тела. Да, да, мы, конечно же, в первую очередь о бедном профессоре Люпине, зверски «изнасилованном» решительной девушкой Тонкс, любовная история которого явно была вставлена в книгу из каких-то неведомых политкорректных соображений. Самого Люпина на эту тему явно спросить забыли…

Пару Гарри-Джинни вполне можно было ожидать, особенно после того как Джинни наконец-то раскрылась в полной мере как интересный персонаж с сильным характером, и что-то нам подсказывает, что финальные поттеровские потуги изобразить из себя то ли Скайуокера, то ли ещё кого другого в героической позе «а я такой красивый и одинокий» вряд ли увенчаются успехом – Джинни она тоже девушка решительная и вряд ли согласится вышивать крестиком в углу, в то время как любимый Гарри крошит и крушит врагов направо и налево. Что же касается Рона и Гермионы, то тут мы находимся в полном недоумении, потому что ничего кроме недоумения этот странный сердечный союз очень-умной-девушки и троечника-увлечённого-только-квиддичем-и-обжиманиями-по-углам вызвать не может. От ненависти до любви, быть может, и один шаг, но вот от снисходительно-презрительного отношения к умственным способностям избранника расстояние до неё явно длиннее…

«Внедряем в жизнь у-вей…»

Тезис «make love, not war» был, по всей вероятности, подхвачен также и Главным ПП (нет, не принцем-полукровкой, а Плохим Парнем). Иначе чем объяснить его невероятную медлительность в деле завоевания Вселенной (или хотя бы Великобритании)? Сами посудите – вот, допустим, вы страшный Плохой Парень, собрали под своим началом большое количество других страшных плохих парней (и даже страшных плохих дам) и желаете завоевать мир. Что же вы предпринимаете? Захватываете телеграфы, мосты, аптеки, склады оружия, Зимний дворец, Букингемский дворец, Тауэр, убиваете министра и половину населения Британии, женитесь на английской королеве? Нет. Вы взрываете один жалкий мост (кстати, зачем вы это сделали?), убиваете и похищаете парочку людей и… а, собственно, и всё. Хотя нет, не всё – ещё вы даёте поручение убить вашего главного врага (Хорошего Парня) - причём кому? Какому-то малолетнему школьнику, который со всей очевидностью провалит сие ответственное задание. А сами сидите себе в гамаке на даче и в ус не дуете. Представили?

А теперь задумайтесь – что же это такое с вами? Возможно, вы записались в партию пацифистов? Внедряете в жизнь у-вей? Возможно, вы не Плохой Парень, а только притворяетесь? Или вы и вправду начитались фанфиков, воткнули ромашку в дуло своего пулемёта (то есть в дуло своей волшебной палочки), начали курить грибы и распеваете «all you need is love», глядя своими красными влюблёнными глазами на какую-нибудь прекрасную пожирательницу смерти…

Ужасная картина! Впрочем, есть и менее романтическая версия, объясняющая загадочное поведение Того-Кто-Вечно-Тормозит. Как нам теперь известно, славный мальчик Томми Риддл с юных лет мечтал о преподавательской карьере. Однако к процессу воспитания новых поколений допущен не был, в силу чего превратился в ВВ - Врага Волшебников (кстати, не позаимствован ли сей мотив из «Порри Гаттера»? - там ведь тоже злодей стал злодеем после того, как его из системы образования выгнали). Зря ему, к слову, не дали стать учителем, очень зря. Глядишь, посидел бы на скромной преподавательской зарплате, занятый написанием бесконечных учебных планов и программ, а также посещением педсоветов, методических объединений и прочих родительских собраний, потрепал бы себе нервы общением с подрастающей сменой – и сам бы вымер, безо всякой помощи Поттера.

Ну так вот, это мы всё к чему – судя по всему, несмотря на отсутствие возможности реализоваться в любимой профессии, кое-какие учительские замашки у нашего драгоценного Лорда остались. В частности – привычка все ответственные экзаменационно-контрольные мероприятия проводить строго во время сессии (как в том анекдоте про чёрта с ведром гвоздей и студента). То есть в конце учебного года. Обратите внимание на тенденцию – весь год Тёмный Лорд тихо дрыхнет где-нибудь в лесах Албании или на других конспиративных квартирах, а в конце учебного года то философский камешек попытается уворовать, то василиска на бедного ребёнка натравит, то воплощаться в жизнь задумает, а то и в министерство магии нагрянет.

У нашего Сохатого даже родилась в связи с этим гениальная догадка, которую, наверное, не рисковали высказывать даже сторонники теории «Большой Игры Альбуса Дамбладора». Мистеру Томасу Риддлу-младшему на самом деле не отказали в преподавательской ставке! Но то ли в связи с присущей образовательной системе бюрократией, то ли в связи с коварным планом страшного интригана-директора, взяли его работать внештатным сотрудником. И поручили ему заниматься образованием и воспитанием… разумеется, Гарри Поттера. Вот он, бедняга, и старается в меру сил. С сентября по июнь – дистанционное обучение. В конце года – извольте сдавать экзамен по борьбе зо злом…

Но это всё, конечно же, лирика. Не получилось, к сожалению, в этой книге передать ужас начавшейся войны, панику, мучительное ожидание, хаос и так далее... Когда в конце «Кубка» Хагрид говорит о предстоящей борьбе, становится действительно страшно, повисает напряжённая пауза – Вольдеморт снова набрал силу, снова сплотились его сторонники, снова будет война, вот-вот начнётся... А потом… натянутая было тетива не выпускает ожидаемой стрелы. Вместо ракетных установок и тяжёлой артиллерии – какие-то неубедительные шпионские вылазки и вялое рытьё окопов. Снова уроки, снова этот уже в зубах завязший квиддич (ох уж эти британские школы – такое впечатление, что даже прицельный сброс на них атомной бомбы не помешает ученикам флегматично бегать по полю с крикетной битой или с клюшкой для гольфа), шутки-прибаутки, любовь-морковь, снимание баллов за мелкие хулиганства…

В «Ордене» присутствовало глобальное противостояние на уровне «личность-общество» - пока Вольдеморт спал, роль внешнего врага за него выполняли министерская бюрократия, Амбридж и общественное мнение, активно гноившее борца за правду Гарри. В шестой книжке мы и этого счастья оказались лишены. Да, новый министр вяло пытается вовлечь Гарри в глубины чёрного пиара (сцены «Я – человек Дамбладора» написаны гениально, спору нет), но двумя краткими встречами всё дело и ограничивается. Да, главному герою, чья правота восторжествовала, приходится проходить через медные трубы девичьего внимания, но медными трубами Поттера искушают начиная с самой первой книги – в этом смысле ситуация оказывается не новой.

В итоге читаешь книгу и понимаешь – написана она, как всегда, интересно, а интриги-то у неё, в отличие от предыдущих, никакой и нет. О, как мы переживали в «Камне» - злодей ли Снейп, и если нет, то кто? Как неожиданно из-под тюрбана бедняги Квирелла вылез Вольдеморт, как неожиданно из дневника вылез Риддл, как лихо всё встало с ног на голову в «Узнике», как удивил нас молодой Крауч, которого все считали погибшим, в «Кубке». В «Ордене» ситуация уже начинает меняться – финт с пророчеством оказывается не таким уж и неожиданным, и после активно нагнетаемого саспенса, мы почувствовали лёгкое разочарование: и это всё? И ради этого была вся ботва?

В «Принце» неожиданностей ещё меньше. С самого начала Поттер ходит и вопит на каждом перекрёстке: «А Малфой задумал бяку, он хочет кого-то убить, наверное, Дамбладора, а Снейп ему помогает, а Малфой задумал…» ну и так далее. А под конец – о, ужас! – обнаруживается, что Поттер, вопреки обыкновению (возможно, в этом-то и заключалась интрига?), оказался прав: «Малфой задумал бяку, он хочет убить Дамбладора, а Снейп!!!…». Неожиданными становятся только подробности операции – как враги пролезли в замок, кто чего сказал и с какой интонацией. Если здесь и есть интрига, то только заготовленная на следующую книгу – так ли всё было на самом деле, кто это загадочный Р.А.Б., чего, в конце концов, нужно Снейпу, где прячутся остальные «хрюксы», что будет с Малфоем, ну и так далее.

Основную часть книги в итоге составляет интрига психологическая – не активные действия, а медленный (к сожалению, даже слишком) и вдумчивый процесс психоаналитических раскопок в прошлом Вольдеморта.

История с таинственным принцем тоже оказалась не такой уж и интригующей, как ожидалось. Во всяком случае, финальное обнародование сведений о данной тёмной личности никакого удивления не вызвало – да с первого же появления гениального учебника по зельям, в общем-то, становится очевидно, кто его накарябал. Скорее, учебник (и взаимодействие с ним Поттера) выступает в роли своеобразной метафоры других событий книги. Вера в блестящего, умного помощника, которая вопреки предостережениям остаётся практически непоколебимой даже тогда, когда герой сталкивается с проявлениями тёмной стороны этого самого помощника. Ну и, разумеется, история с учебником даёт интересную пищу для размышлений в рамках проведения параллелей между биографиями двух ПП - Плохого Парня и Принца-Полукровки…

Скользкие подоконники мистера Тома Риддла-младшего

C учителями Гарри повезло, что ни говори. После проваленной попытки поручить индивидуальное воспитание юного героя преподавательскому гению Снейпа, Дамбладор решил взяться за ученика лично. А мудрый директор (нет, никакой критики – о Дамбладоре теперь либо хорошо, либо ничего) оказался тем ещё флегматиком. Если принять широко известную нынче в узких кругах версию о том, что Дамбладор, дескать, с самого начала года знал, что он не жилец, «выпил йаду» и заготавливал себе белую обувь, то следует также признать и тот факт, что фамильное злодейское колечко (как и положено всем злодейским колечкам) затуманило директору разум или упало ему на голову, отбив всяческое соображение. Потому что в противном случае решительно неясно (не берём в расчёт художественный замысел и композицию), зачем важнейшую информацию – не просто интересную и развлекательную, а просто-таки критически необходимую для выживания, которую можно было изложить за пару часов, нужно было размазывать тонким слоем по всему учебному году и выдавливать из себя по капле, да ещё и с такими огромными интервалами. Не спешил директор никуда, не торопился.

При этом сама линия с экскурсом в прошлое довольно интересна. Тут тебе и счастливое детство, и скользкие подоконники, и хронический авитаминоз – сразу становится ясно, откуда чего растёт у нашего бедного Тёмного лорда. Семейство Гоунтов-Риддлов описано весьма колоритно. Бедный Салазар Слизерин – что бы он сказал, увидев, как деградировал его великий род? Марволо с сыном – откровенно выродившиеся и дегенеративные граждане, очередной камень в огород шовинистически настроенных блюстителей «чистоты крови», Меропа – ужасающе несчастна и во взаимоотношениях со своей страшненькой семейкой, и в своей безответной любви, а мистер Том Риддл-старший – персонаж неоднозначный: вроде бы и самодовольный и безответственный тип, а вроде бы и не просил никого опаивать себя любовным зельем, невинную девушку не соблазнял и, формально говоря, никого не обманывал.

Подозрение вызывает частота употребления автором эпитета «красивый» применительно к мистеру Тому Риддлу-младшему, однако это вносит дополнительную трагическую (и предостерегающую) ноту в историю о Вольдеморте – такой был красивый и умный мальчик Томми, но… посмотрите, до чего докатился – глаза красные, морда страшная, да и с умственными способностями тоже всё не слава богу. Кстати, к вопросу о «докатился». Всё больше и больше мы проникаемся подозрением, что Том Риддл всё-таки является страшной педагогической ошибкой преподавательского состава Хогвартса. Упустила его система образования – и не в последнюю очередь Дамбладор. Потому что с трудом верится в тот факт, что в одиннадцать лет ребёнок мог быть настолько порочным и закоренелым злодеем, чтобы его нельзя было перенаправить в мирное русло. А вместо этого ребёночку подпаливают шкафчик (неужели нельзя было продемонстрировать какое-нибудь более светлое проявление магии?), спокойно отправляют его в Слизерин и даже и не пытаются хоть как-то по-человечески поговорить с ребёнком. Не то, чтобы нам было очень жалко бедного нервного Лорда, но огромное удивление вызывает тот факт, что маги так безалаберно относятся к своим собратьям, оказавшимся по воле случая сиротами. Как будто бы специально выращивают себе Мировых Злодеев…

Идея с хоркраксами (в народе – хрюксы, по версии Росмэна – крестражи), несмотря на своё очевидное сходство со смертью Кащея Бессмертного (которая в игле, которая в яйце, которое в утке, которая… ну и так далее), очень удачна. Она наконец-то объясняет нам, каким хитроумным образом Вольдеморт оказался столь живучим, и даёт возможность превратить седьмую часть в захватывающий квест по поиску и обезвреживанию зловредных артефактов. Лорд, конечно, ведёт себя как классический злодей, не смотревший фильмов про Джеймса Бонда, посему в основу системы по припрятыванию «хрюксов» он кладёт классическую маниакально-злодейскую логику «а вот в этом замечательном месте я замучил много маленьких детишек, ха-ха-ха» (вместо того, чтобы спрятать жизненно важные фичи бессистемно, лишив хороших парней всяческой возможности их найти). Но на то он и злодей, чтобы вести себя соответственно. А идея очень интересная, продолжающая основную мысль пятой книги. Страх смерти приводит человека к разрушению собственной души и к лишению себя полноценной, нормальной жизни, причём эта полужизнь-полусмерть, это шаткое и, в сущности, эфемерное состояние бессмертия достигается путём убийств и отказа от всех человеческих чувств, то есть – через прекращение собственно человеческого бытия.

Гарри Поттер и Теория символического интеракционизма

Так чему же нас учит шестая книга о Гарри Поттере, кроме того, что «love makes the world go round», кросскузенные браки – это зло, а при дальнородственном скрещивании возникает эффект гетерозиса и потомство получается живучее, великое, но почему-то шибко злобное, что систему образования давно пора реформировать, хоркраксы – перепрятывать, а собственных преподавателей – спаивать крепкими напитками? А учит она нас основному постулату теории символического интеракционизма, который звучит следующим образом: «Если ситуация определяется как реальная, то она реальна по своим последствиям». Простой пример. Вот идёте вы по тёмному переулку и думаете, что за вами крадётся маньяк с топором. От этой приятной мысли у вас случается, скажем, сердечный приступ. А на самом деле маньяк с топором мирно спит у себя дома и даже и не думает за вами красться. То есть – ситуация нереальная, определение ситуации – как реальной, последствия – реальные.

В данном случае, подтверждение сей великой теории мы находим во всей этой катавасии с пророчеством. Сбудется ли хранящееся на полочке в министерстве магии пророчество – это ещё бабушка Невилла надвое, а то и натрое сказала, как нам поведал мудрый директор Дамбладор, ибо прорицания, сами знаете, вещь ненадёжная и тёмная. Вот и оказывается, что никакой интриги и никаких «интересных» событий в жизни Гарри Поттера не было бы, если бы эмоциональное предсказание тогда ещё не профессора Трелони на тему кровавых мальчиков и страшных Плохих Парней, не достигло ушей своих непосредственных главных действующих лиц. На самом деле, говорит нам Роулинг, нет никакого Предопределения, неумолимого Рока или неизменной Судьбы. Есть только человеческие поступки, человеческая оценка ситуации и человеческая воля. Есть свободный человеческий выбор (выбор у Роулинг, как мы знаем, вообще является одной из центральных категорий). Есть Снэйп, коварно подслушивающий под дверью, есть Вольдеморт, услышавший звон и так до конца и не разобравшийся, где он, и есть Гарри, чьё отношение к убийце своих родителей никоим образом не зависело от того, что однажды наболтала ясновидящая Трелони. Выбор Снэйпа повлёк за собой цепочку событий, которые вряд ли бы случились, не узнай Тот-Кому-Больше-Всех-Надо о злополучном пророчестве (так что Гарри в каком-то смысле прав, считая его причиной своих бед). Выбор Вольдеморта (поверить в пророчество) делает туманное предсказание реальностью – он совершает убийства родителей Гарри, «отмечает» своего врага и тем самым создаёт его, кроме того, он сам же наделяет его той силой, которая может позволить противнику одержать победу. Выбор Гарри вступить в противостояние с убийцей родителей – это не обречённость Избранного богом или судьбой героя, а осознанный и свободный выбор.

Про выбор, кстати, речь снова заходит, когда Гарри обсуждает с Дамбладором самопожертвование Лили и отказ от борьбы за жизнь матери Вольдеморта – и нам говорят, что при кажущейся «инстинктивности» поступка матери Гарри, она имела свободу выбора и совершила его вполне осознанно (что и дало Гарри возможность получить магическую защиту от Вольдеморта). Проблема выбора в шестой книге встаёт и перед Драко Малфоем, и перед новым министром магии, и перед другими персонажами (только бедняге Люпину не дали никакой свободы выбора… ох, простите, мы уже, кажется, переживали по этому поводу выше по тексту).

Интересно, что постулат теории символического интеракционизма подкрепляется в шестой книге ещё одним примером – более малозначительным, но как бы готовящим нас к принятию основной мысли. Рон, думая, что друг подмешал ему в напиток зелья, приносящего удачу (чего тот в реальности не совершает), ведёт себя на матче по квиддичу так, словно он действительно выпил это зелье.

Новые и старые лица

Новый персонаж, Гораций Слагхорн, написан довольно живо, но несколько смахивает на слизеринскую интерпретацию Локонса – он самовлюблён и использует знаменитых людей в своих корыстных целях, но делает это более умно. Правда, и в целом, является человеком более хорошим. Зачем нужен этот персонаж, кроме того, чтобы дать Снэйпу долгожданную возможность занять любимую проклятую должность и затем не оставлять Слизерин без декана – сказать трудно, критической роли в сюжете он не играет. Возможно, для того чтобы в очередной раз подчеркнуть тезис «не все слизеринцы плохие, не все плохие - слизеринцы»… К слову о плохих неслизеринцах, нам обещали, что в шестой книге мы узнаем много нового про нашего приятеля Питера. «Много нового» - это, видимо, тот факт, что он почему-то переквартировался к Снэйпу, где с ним дурно обращаются…

Из других ранее не появлявшихся персонажей больше всего нам понравился премьер-министр Великобритании. Несчастнейший и милейший человек – и кто там утверждал, что Роулинг плохо относится к представителям государственной власти? Новый министр магии тоже описан весьма колоритно, правда, пока выступает как персонаж где-то десятого плана.

Опять-таки приходится с огорчением отметить, что число персонажей всё растёт и растёт, а уследить за всеми у автора уже не хватает ни сил, ни желания. Народу вроде как пруд пруди, а чего они все делают – непонятно. Дурсли мямлят от силы два слова, Люпина «без меня меня женят» (ну да, да – мы больше не будем, это и вправду в последний раз!), брошенный в конце пятой книги задел на тему взаимоотношений Гарри с Луной Лавгуд так и остаётся брошенным, Тонкс так и остаётся весьма плоским персонажем, Хагрид пару раз маячит на горизонте вместе со своим мегабратом, а развившийся было в крутого парня Невилл возвращается на прежние позиции.

Интересную разработку неожиданно получает образ Дамбладора. Архетипический мудрый старец в произведениях Роулинг с самого начала был не просто ходячим символом и архетипом, рекущим истину, а живым человеком со своими уникальными чертами характера и слабостями. В «Принце» его человечность становится ещё более заметной. Он растроган до слёз, когда Гарри объявляет себя «человеком Дамбладора», и именно в этой сцене мы как никогда хорошо видим, что Гарри для директора не абстрактный инструмент борьбы с Вольдемортом, а опять-таки живой человек, к которому он питает чувства схожие с родительскими. Он бывает раздражённым и уставшим. Он может быть слабым и даже умереть. А через осознание того, что взрослые, защищавшие и любившие его, могут быть слабыми и могут уйти навсегда, и происходит взросление Гарри (а вовсе не через обжимания и поцелуи по углам). И тогда становится понятно, что именно его взросление, а не махание палочками, беготня за тайными артефактами и т.д. т.п., является главной и подлинной интригой книги. И с этой задачей Роулинг справляется на все сто процентов.

К слову, гибель Дамбладора, к нашему удивлению, вызвала много исступленных криков «Как Роулинг могла убить моего любимого персонажа? Как посмела?». Почему-то читатель не всегда способен абстрагироваться от собственных предпочтений и понять, что смерть великого и мудрого директора была продиктована сюжетом. Она была неизбежной с того момента, как Дамбладор впервые появился на страницах этой книги – архетип старика-учителя, который должен дать ученику, все, что нужно для финальной битвы, и после этого уйти. Вспомните, в конце концов, Фродо и Гэндальфа. Фродо и Сэм шли в Мордор, пережив гибель своего Великого Мудреца, не зная, что оплакали его преждевременно. И в каком-то смысле, эта смерть придает героям сил – они сделают все, чтобы эта гибель не была напрасной, все, чтобы выполнить последние заветы учителя и друга. Потом не стоит забывать, что одним из важнейших средств психологического воздействия произведений искусства на читателя является катарсис – очищение через страдание. Роулинг ведь не из садизма персонажей убивает. Она пишет так, чтобы подобраться поближе к сердцу читателя, задеть за живое, заставить пройти через этот самый катарсис. И еще – она пишет так, чтобы волшебный мир был похож на наш мир, мир реальный. А в нашем мире люди умирают. В том числе и самые лучшие из них. С’est la vie.

Ну и вам, должно быть, интересно, что мы думаем по поводу «странного» поведения нашего милого друга Северуса и подоплёки Сцены-На-Башне, и как мы отвечаем на риторические вопросы (касающиеся всё того же нашего милого Северуса), заполонившие в последнее время Интернет и умы потрясённых читателей? А вот мы вам не скажем :). Однако, хотим сделать одно официальное заявление. Нет, лучше три!

Мы верим гигантскому спруту!

Мы верим жабе Тревору!

Мы верим магловскому премьер-министру!

Ура, товарищи!